Раньше ее черты казались резкими, как удар клинком, но сейчас Тока не производит такого впечатления. Она кажется скорее округлой - пухлые губы, нежная грудь в вырезе непривычного наряда, приподнятые ягодицы, - и эта обманчивая податливая округлость замедляет мысли, превращает их в огненное и жидкое. Хаширама всегда думал, что Тока - прирожденный воин. Никто из клана Сенджу не управлялся с гендзюцу так мастерски, как она; никто не исполнял приказы так безоговорочно. Она была похожа не на воина даже - на оружие, и ни разу за войну с Учихами Хаширама не подумал о ней как о женщине. Такие мысли не приходили в голову никому из его соратников; никто не задавался даже вопросом о том, девственница ли Сенджу Тока. А она, скорее всего, была девственницей - такие могут сражаться наравне с мужчинами и вести мужчин за собой, потому что их не наполняет ничего, кроме собственных целей. Девственницы остаются при своей силе. Сохраняют себя. Оттого и резкие они, как Сенджу Тока; так Хаширама считал прежде. Сейчас, глядя на смягчившиеся черты женского лица, он понимает: Тока - не девственница. Она точно знает, чего хочет, и не смущается нисколько; девственницы невинны, неопределенны, как ангелы, неосознанно смертельно опасны, а Тока узнала многое и делает выбор по собственной воле. Она убивает не потому, что не знала другого; она пришла к Хашираме не затем, чтобы смутить, и она сильна - в той же мере, в которой нежна, будто сладко пахнущий цветок персика. Сенджу Токе не занимать силы; девственница или нет - не имеет никакого значения. Важна только личность; ее - закалена в пламени. На поле боя или на ложе любви Сенджу Тока сохраняет себя, ее не сломить, не изменить пылающую сущность обнаженного клинка - разве что сама захочет измениться. Только она не захочет. - Я же лучше этой Узумаки? - спрашивает, зарываясь сильными пальцами в его волосы, и Хаширама сдается. Лучше всех, он не спорит; только вот она не захочет измениться. Он не останавливает Току, когда она раздевает его, когда насаживается на него сверху, обжигая взглядом узких глаз, пригвождая к земле резкими размашистыми движениями. У нее сильные бедра, будто каменные, а кожа нежная, покрытая едва заметным персиковым пушком, и это сочетание сводит с ума; он изливается в нее, впившись пальцами чуть пониже спины. И не останавливает, когда после она, чуть покачиваясь, поднимается, чтобы уйти.
-
-
25.02.2015 в 05:29Раньше ее черты казались резкими, как удар клинком, но сейчас Тока не производит такого впечатления. Она кажется скорее округлой - пухлые губы, нежная грудь в вырезе непривычного наряда, приподнятые ягодицы, - и эта обманчивая податливая округлость замедляет мысли, превращает их в огненное и жидкое.
Хаширама всегда думал, что Тока - прирожденный воин. Никто из клана Сенджу не управлялся с гендзюцу так мастерски, как она; никто не исполнял приказы так безоговорочно. Она была похожа не на воина даже - на оружие, и ни разу за войну с Учихами Хаширама не подумал о ней как о женщине.
Такие мысли не приходили в голову никому из его соратников; никто не задавался даже вопросом о том, девственница ли Сенджу Тока. А она, скорее всего, была девственницей - такие могут сражаться наравне с мужчинами и вести мужчин за собой, потому что их не наполняет ничего, кроме собственных целей.
Девственницы остаются при своей силе. Сохраняют себя.
Оттого и резкие они, как Сенджу Тока; так Хаширама считал прежде.
Сейчас, глядя на смягчившиеся черты женского лица, он понимает: Тока - не девственница. Она точно знает, чего хочет, и не смущается нисколько; девственницы невинны, неопределенны, как ангелы, неосознанно смертельно опасны, а Тока узнала многое и делает выбор по собственной воле. Она убивает не потому, что не знала другого; она пришла к Хашираме не затем, чтобы смутить, и она сильна - в той же мере, в которой нежна, будто сладко пахнущий цветок персика.
Сенджу Токе не занимать силы; девственница или нет - не имеет никакого значения. Важна только личность; ее - закалена в пламени. На поле боя или на ложе любви Сенджу Тока сохраняет себя, ее не сломить, не изменить пылающую сущность обнаженного клинка - разве что сама захочет измениться.
Только она не захочет.
- Я же лучше этой Узумаки? - спрашивает, зарываясь сильными пальцами в его волосы, и Хаширама сдается.
Лучше всех, он не спорит; только вот она не захочет измениться.
Он не останавливает Току, когда она раздевает его, когда насаживается на него сверху, обжигая взглядом узких глаз, пригвождая к земле резкими размашистыми движениями. У нее сильные бедра, будто каменные, а кожа нежная, покрытая едва заметным персиковым пушком, и это сочетание сводит с ума; он изливается в нее, впившись пальцами чуть пониже спины.
И не останавливает, когда после она, чуть покачиваясь, поднимается, чтобы уйти.