Шикадай кажется Темари абсолютной копией отца. Правда, глаза у него другие — ее глаза. — Самый красивый мальчик в мире, — говорит Темари, прижимаясь лбом к маленькому лбу, и Шикадай улыбается в ответ. — Самый мужественный... Самый-самый. — А меня ты так не называешь, — Шикамару держит в руках две чашки чаю; его лицо, обычно безразличное, иногда — напряженное, изменяется в улыбке. Это любовь, думает Темари; вот она какая. Настоящая — это. — М-м, — тянет Темари. Ей слишком хорошо, чтобы отвечать. Они оба — самые-самые, ее мужчины; она счастлива, что они у нее есть. — Самая красивая здесь ты, — добавляет Шикамару, опуская ее чашку на пол и присаживаясь рядом. — Нам с тобой повезло. Правда, Шикадай? Кроха заливается смехом; Шикамару обнимает их обоих, и Темари думает: нет ничего лучше детей. Шикадай, он ведь... Будто самый драгоценный подарок, который они с Шикамару получали в жизни.
Шикадай кажется Темари абсолютной копией отца. Правда, глаза у него другие — ее глаза.
— Самый красивый мальчик в мире, — говорит Темари, прижимаясь лбом к маленькому лбу, и Шикадай улыбается в ответ. — Самый мужественный... Самый-самый.
— А меня ты так не называешь, — Шикамару держит в руках две чашки чаю; его лицо, обычно безразличное, иногда — напряженное, изменяется в улыбке. Это любовь, думает Темари; вот она какая. Настоящая — это.
— М-м, — тянет Темари. Ей слишком хорошо, чтобы отвечать.
Они оба — самые-самые, ее мужчины; она счастлива, что они у нее есть.
— Самая красивая здесь ты, — добавляет Шикамару, опуская ее чашку на пол и присаживаясь рядом. — Нам с тобой повезло. Правда, Шикадай?
Кроха заливается смехом; Шикамару обнимает их обоих, и Темари думает: нет ничего лучше детей. Шикадай, он ведь...
Будто самый драгоценный подарок, который они с Шикамару получали в жизни.
а.