Название: Талая вода Рейтинг: PG Размер: 419 слов. Предупреждения: angst, пафос, рефлексирующий Саске. Таймлайн – жизнь у Орочимару. От автора: заявка выполнена лишь частично, за что и извиняюсь =)
Они идут сквозь дождь и темноту, сквозь цепкие ветки и высокую траву, сквозь сомнения и сожаления. Они идут прочь от тоски и отчаяния. Не важно куда. Важно – откуда. Саске облизывает мокрые и пресные от дождя губы и не может поверить. В сандалиях хлюпает от грязи, а в груди горячо от теплой руки, сжимающей его ладонь. Высокая луна заливает все вокруг неестественно-ярким, фосфорицирующим светом. Листья и стволы вдруг перестают быть мрачными и темными – они сияют ярче, чем редкие светлячки. Саске тоже меняется, все заледеневшее внутри вдруг отмирает, тает и течет, слезы, словно талая вода бегут по щекам. Так на пепелище вырастает трава. Так мертвое дает жизнь новому – живому. Так наступает рассвет. Саске открывает глаза и садиться в постели. Простыня и одеяло мокрые от пота и слез, неприятно липнут к разгоряченной спине. Саске злится до красного марева перед глазами, скрипит зубами, рвет кожу давно нестриженными ногтями. Он ненавидит так, как может ненавидеть лишь тот, кто уже познал любовь. Подтянув ноги к груди и свернувшись в пульсирующий веретенами спутанных нервов комок, он раскачивается из стороны в сторону и душит стоны. Всхлипы рвут горло, соль разъедает глаза. Обрывки сна все еще с ним, все еще в нем. Как и его ненависть, как и его любовь. И от этого больнее, чем когда-либо. На губах все еще влажно, но уже не пресно – солоно от крови и слез. В ладони все еще тепло, но это просто… Просто наваждение. Он не видит неба, но знает, что полная луна уже тает на западе, с каждой минутой становясь все бледнее и прозрачнее, а акварельные сумерки разбавляют темноту на востоке. Как знает и то, что тревоги и боль не растают вместе с ночью. Его любовь и его ненависть всегда с ним. Куда бы он ни пошел и где бы ни укрылся. Саске не вздрагивает, когда бедра касается прохладное и гладкое – это всего лишь змея, которых в логове Змеиного Санина сотни и сотни. Он хватает ее у основания головы и подносит к глазам. Эта дикая – Орочимару не призывает таких - черная, в серебристую сетку, еще совсем молодая. Слишком любопытная, слишком неопытная. Наверное, он должен ненавидеть змей – скользких, мерзких, ассоциирующихся лишь с близкой смертью и чужой жаждой. Но Саске все равно, он разжимает руку. Иногда ему кажется, что за жизнь человеку отведено лишь определенное количество ненависти. И всю свою он уже применил. Он никогда не узнает женщину и никогда не подарит жизнь другому человеку. Он может лишь отнять. Уходя из Конохи, он знал это. Как знал и то, что уже не вернется обратно. Их клан проклят, в этом нет сомнений. Поэтому лучшее, что он может сделать – поставить точку в летописи клана Учиха. И он сделает это. Любой ценой.
-
-
29.07.2012 в 09:06Рейтинг: PG
Размер: 419 слов.
Предупреждения: angst, пафос, рефлексирующий Саске. Таймлайн – жизнь у Орочимару.
От автора: заявка выполнена лишь частично, за что и извиняюсь =)
Они идут сквозь дождь и темноту, сквозь цепкие ветки и высокую траву, сквозь сомнения и сожаления. Они идут прочь от тоски и отчаяния.
Не важно куда. Важно – откуда.
Саске облизывает мокрые и пресные от дождя губы и не может поверить. В сандалиях хлюпает от грязи, а в груди горячо от теплой руки, сжимающей его ладонь.
Высокая луна заливает все вокруг неестественно-ярким, фосфорицирующим светом. Листья и стволы вдруг перестают быть мрачными и темными – они сияют ярче, чем редкие светлячки. Саске тоже меняется, все заледеневшее внутри вдруг отмирает, тает и течет, слезы, словно талая вода бегут по щекам.
Так на пепелище вырастает трава. Так мертвое дает жизнь новому – живому.
Так наступает рассвет.
Саске открывает глаза и садиться в постели. Простыня и одеяло мокрые от пота и слез, неприятно липнут к разгоряченной спине.
Саске злится до красного марева перед глазами, скрипит зубами, рвет кожу давно нестриженными ногтями. Он ненавидит так, как может ненавидеть лишь тот, кто уже познал любовь.
Подтянув ноги к груди и свернувшись в пульсирующий веретенами спутанных нервов комок, он раскачивается из стороны в сторону и душит стоны.
Всхлипы рвут горло, соль разъедает глаза. Обрывки сна все еще с ним, все еще в нем. Как и его ненависть, как и его любовь.
И от этого больнее, чем когда-либо.
На губах все еще влажно, но уже не пресно – солоно от крови и слез. В ладони все еще тепло, но это просто… Просто наваждение.
Он не видит неба, но знает, что полная луна уже тает на западе, с каждой минутой становясь все бледнее и прозрачнее, а акварельные сумерки разбавляют темноту на востоке.
Как знает и то, что тревоги и боль не растают вместе с ночью.
Его любовь и его ненависть всегда с ним. Куда бы он ни пошел и где бы ни укрылся.
Саске не вздрагивает, когда бедра касается прохладное и гладкое – это всего лишь змея, которых в логове Змеиного Санина сотни и сотни. Он хватает ее у основания головы и подносит к глазам. Эта дикая – Орочимару не призывает таких - черная, в серебристую сетку, еще совсем молодая. Слишком любопытная, слишком неопытная.
Наверное, он должен ненавидеть змей – скользких, мерзких, ассоциирующихся лишь с близкой смертью и чужой жаждой. Но Саске все равно, он разжимает руку.
Иногда ему кажется, что за жизнь человеку отведено лишь определенное количество ненависти. И всю свою он уже применил.
Он никогда не узнает женщину и никогда не подарит жизнь другому человеку. Он может лишь отнять.
Уходя из Конохи, он знал это. Как знал и то, что уже не вернется обратно.
Их клан проклят, в этом нет сомнений. Поэтому лучшее, что он может сделать – поставить точку в летописи клана Учиха.
И он сделает это.
Любой ценой.
-
-
29.07.2012 в 10:36Спасибо автору!)
н. з.
-
-
29.07.2012 в 10:58-
-
19.09.2013 в 06:31-
-
19.09.2013 в 12:32вэлком в мой уютненький, у меня много всякого по наруто)