Саске/Хината. AU, Саске всегда был влюблён в Хинату. И даже представить себе не мог, что она тоже может полюбить его в ответ.
Разница в возрасте. Хината старше, ровесница Итачи.
Арт
Разница в возрасте. Хината старше, ровесница Итачи.
Арт
-
-
03.02.2012 в 23:49-
-
21.10.2015 в 18:28Иногда действительность похожа на сон.
Саске думает так, сидя на кухне напротив Хьюги Хинаты, не чувствуя вкуса заваренного ею чая.
Хината — сотрудница Итачи. Раньше была соученицей — старшая дочь семейства Хьюга, как же. Обязана разбираться в финансах и экономике.
Финансы Хинате давались тяжело. Итачи занимался с ней — бесплатно и регулярно, поэтому Хинату Саске видел почти так же часто, как брата. Она приходила к ним чуть ли не каждый день, еще когда они с Итачи учились в школе; выходные проводили вместе — Итачи, Хината и Саске, предпочитавший чаще бывать не с друзьями, а со старшим братом и его подругой.
С детства Хинату прочили Итачи в жены, только Итачи не собирался жениться. В девятнадцать лет он начал встречаться со своим преподавателем, Узумаки Наруто, оскандалив семью так, что «лучше бы вырезал», как в запале заявил отец. Над смыслом этой фразы Саске предпочитал не задумываться.
Для Хинаты ориентация Итачи не стала открытием. Ей он доверял больше, чем собственному брату, — а может, это Саске не был достаточно внимателен.
С семи лет он смотрел на Хинату чаще, чем на Итачи.
И теперь сидит у нее на кухне, и пьет чай; в квартире, которую Хината год назад начала снимать, больше нет никого. Только она — и Саске.
Едва ли не в первый раз — без Итачи, без его шумного друга-преподавателя, без кого-либо еще. Совсем одни.
Конечно, для Хинаты это ничего не значит. Она воспринимает его как младшего брата; «сестрица Хината» — так Саске называл ее в детстве.
Кузен Хинаты не звал ее «сестрицей», он говорил «Хината-сама», и за это Саске хотелось его избить. За пренебрежительное отношение, за холодные глаза, взгляд которых будто подсчитывал: сколько и чего можно получить от Хинаты. Кузен не упускал случая задеть ее, направо и налево разбрасываясь словами вроде «Вам нужно похудеть, Хината-сама», «Возможно, в будущем вы будете полезны для семьи» и «О чем вы вообще думаете — в вашем возрасте давно пора растить детей».
Итачи не стал бить кузена Хинаты. Он с ним просто поговорил; после этого разговора Хината покинула дом Хьюга и стала жить отдельно. Денег, которые она зарабатывала в фирме Итачи, с головой хватало на самостоятельную жизнь.
И Итачи, и Хината были старшими детьми прославленных семейств; и Итачи, и Хината не оправдали возложенных на них ожиданий.
Саске любил их обоих.
— Как дела в университете, Саске-кун? — спрашивает Хината, поправляя очки. Она носит их больше для вида, принципиальная противница линз и статусов.
— Нормально, — Саске вздыхает. Он младше Хинаты на каких-то пять лет; в семь эта разница казалась ему огромной, но сейчас...
— А с девушками у тебя как? — На щеках Хинаты появляется едва заметный румянец, но она все же задает этот вопрос. Странно. — В-встречаешься с кем-нибудь?
— Нет. Мне нравятся девушки, — отвечает Саске излишне торопливо, — но... думаю, я еще не встретил... ту самую.
Он встретил, и давно; потому и не смог установить отношения ни с кем другим.
Ни одна из его случайных подруг не была Хинатой.
— Как насчет С-сакуры-сан? — голос у Хинаты по-прежнему несмелый. — Ты ей небезразличен, и она хорошая девушка...
Иногда действительность похожа на сон, думает Саске.
В реальности он никогда бы не стал целовать Хинату, чтобы она замолчала.
В реальности Хината не ответила бы на поцелуй.
Саске не знал, что так бывает — с одного поцелуя сносит крышу; бережно снимая с Хинаты очки, он думает — сказать... объяснить.
Но Хинате не нужны слова. Обычно робкая, она ничуть его не стесняется — они знают друг друга с детства, и в их общей памяти гораздо больше смеха и счастливых дней, чем чего-либо еще. Хината для Саске — воплощение лучшего времени; он не знает, кем приходится ей, только Хината увлекает его за собой, в спальню, и там расстегивает молнию на его джинсах, одновременно освобождаясь от одежды, позволяя раздевать себя.
Раздевать Хинату — от одного словосочетания можно сойти с ума.
Когда на Хинате остается только нижнее белье, она прижимает Саске к постели, нависает над ним и целует — снова, и с потрясенным «ах» подается вперед, соприкасаясь с ним бедрами.
Руки Саске дрожат, когда он приспускает трусы и тянется к ней.
— Не так, — Хината чуть отстраняется, краснея щеками, и показывает — как, раздеваясь до конца, раскрываясь перед ним вся, будто книга, словно храм с многосводчатым потолком.
Потом она стонет.
Стонет, и сжимается вокруг него так, что перед глазами будто шаровая молния взрывается. Саске чувствует электрические разряды под собственной кожей; а Хината, она как ветер, закручивающийся спиралью, невозможная, свежая, кисло-сладкая.
Каким-то чудом ему хватает самообладания, чтобы остановиться посреди начатого и продолжить иначе, вдыхая запах Хинаты, пробуя ее на вкус — сперва нерешительно, потом — забыв обо всем, кроме одного: доставить удовольствие. Чтобы ей было хорошо — так же, как ему. Лучше.
— Саске-кун, — губы Хинаты припухли и покраснели. — Хватит. Я хочу... тебя.
Саске поднимает на нее замутненный взгляд; он не сразу понимает, о чем она говорит, тогда Хината касается его, направляет в себя и, заключив в теплый плен, подмахивает бедрами. Ее руки ни на мгновение не останавливаются: то она поглаживает соски Саске, и это хорошо почти до боли, то впивается пальцами ему в спину, то сжимает его ягодицы.
Ему кажется, что это длится целую вечность, и в то же время — слишком быстро, слишком мало; Хината, угадав момент, целует его, и, кончая, Саске отвечает ей — как совсем недавно она ответила ему.
— Я... извини, — о резинке Саске вспоминает несколько бесконечно долгих секунд спустя, но Хината не позволяет ему договорить. После еще одного поцелуя он чувствует, что готов продолжить; Хината водит руками по его груди, потом прижимается собственной грудью, трется, дразнит, и мысли из головы вышибает, будто пробки в счетчике.
Постепенно в комнате темнеет; день сменяется вечером, вечер — ночью. Саске отмечает это краем сознания, но слишком занят, чтобы обращать внимание. Ему некогда включать свет и задергивать занавески: быть с Хинатой важнее.
После седьмого раза Саске отключается и открывает глаза уже утром.
Хината с мокрыми — была в душе — волосами сидит на кровати рядом и расчесывается.
— Помочь? — хрипло спрашивает Саске.
Хината с сожалением качает головой:
— Мне сегодня на работу.
Саске хочется сказать ей миллион вещей, хочется смеяться, подхватить ее на руки и кружить по комнате; солнце светит из-за спины Хинаты, и в лучах его она ослепительно прекрасна.
— Что будешь на завтрак? — спрашивает Хината.
Это совершенно обычный вопрос, и комната совершенно обычная — просто озарена солнцем; просто иногда сны сбываются, мечты становятся явью, и Хината скажет еще много того, что говорила всегда: «Удачи с экзаменом», «Как тебе этот фильм?», «Увидимся вечером», — только теперь в ее словах будет другой смысл.
Хината выжидающе смотрит на него, и Саске, чувствуя улыбку на своих губах, говорит:
— Я люблю тебя.
Свет в ее глазах ярче, чем солнце.